Описанные ниже истории - воронежская и две московские - о том, как людей лишают их дома. Не какие-то неведомые мошенники, а те, кто является властью или действует с ее одобрения. Скоро выборы. Так что самое время задать вопрос: а чем занимается та самая власть, которую мы на свои деньги выбираем, на свои деньги содержим и на свои деньги наделяем полномочиями устанавливать справедливый порядок?
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ: О ТОМ, КАК БЛАГОПОЛУЧНЫЕ МНОГОДЕТНЫЕ СЕМЬИ ОКАЗЫВАЮТСЯ НЕНУЖНЫМИ ГОСУДАРСТВУ
Воронежская дружная семья ждет четвертого ребенка. Так мог бы начинаться бравурный отчет о претворении в жизнь нацпроекта по поддержке семьи. Но это совершенно другая история.
Контора по устранению крыши над головой
Год назад Алексей и Виктория Шиповские продали свою небольшую квартирку и купили квартиру чуть больше. Прямо скажем, не хоромы: 82 кв. м общей площади на первом этаже на пятерых (а скоро, в связи с прибавлением семейства, - на шестерых).
Купили официально, через агентство, многократно проверенную всеми инстанциями жилплощадь. Переехали, сделали ремонт, пошли прописывать детей и получать справки к школе. Тут и выяснилось: в паспортном столе милиция изъяла карточки на квартиру. Прописать никого нельзя.
В управлении Федеральной регистрационной службы (ФРС) по Воронежской области Шиповским разъяснили, что эту квартиру, оказывается, некие люди незаконно перевели из нежилого фонда в жилой и продали (сделать это невероятно трудно, но, как видим, можно). ФРС узнала о незаконных операциях до того, как Шиповские купили квартиру. Но оповестить их не успела, так как одни бумаги ходили в одних кабинетах, другие - в других.
Прокуратура тоже запоздало установила, что разыскать тех первоначальных продавцов невозможно и что покупку осуществляло некое лицо по подложным документам. А потом квартиру еще раз продали. И несмотря на то что Шиповские - добросовестные приобретатели, ФРС не может зарегистрировать их собственность.
Осенью 2006 года, когда ФРС отказала в праве регистрации, Виктория Шиповская подала в суд. 18 июня 2007 года очередное заседание суда закончилось ничем: рассмотрение отложено на 26 сентября.
Я позвонила в правовой отдел воронежского управления ФРС. Там заверили, что они всей душой на стороне семьи. То же самое они говорят и Шиповским. Но ничего поделать не могут. А в том, что они вовремя не успели их предупредить, и в том, что до Шиповских на законном основании зарегистрировали два права собственности первому и последующему обладателю квартиры, вины чиновников вроде как и нет никакой.
Шиповским так и сказали: `Мы не обязаны проверять квартиры и проводить экспертизу документов`.
Шиповские недоумевают. Они сами проверили все документы как могли. Агентство тоже проверило. А сотрудники ФРС считают себя не обязанными проверять, хотя, в отличие от рядовых граждан, имеют доступ ко всем архивам.
«Как же обычные люди могут проверить? Что же, покупка квартиры - это игра в рулетку? В чем же тогда роль государства? - удивляется Алексей Шиповский. - ФРС получила письмо от городских властей от 1 июня 2006 года - за месяц до нашей сделки. В письме говорилось, что по каким-то причинам договор на приватизацию квартиры в городском комитете по управлению жилищным фондом зарегистрирован не был. Почему городские чиновники не спохватились раньше, когда в квартире появились новые собственники, непонятно. Проявила халатность и ФРС. Имея на руках письмо, она допустила нашу сделку и факт передачи денег. Также служба была обязана предупредить нас, что приостановила регистрацию нашего права собственности, как выяснилось потом. Но не предупредила, что дало нам повод сделать в квартире ремонт и переехать туда жить».
«Нам ФРС говорит, что мы можем попытаться договориться с городом и оформить квартиру в социальный найм, если городские власти пойдут на уступку, - продолжает Шиповский. - Но в городской администрации чиновник Михалев сказал нам, что единственное, что нам могут предоставить, - арендовать квартиру. То есть мы никаких прав не имеем на купленную нами жилплощадь, на время нам позволяют прописаться, пока город согласен. А не будет согласен - так нас просто выкинут».
Деньги забрать у фирмы они тоже не могут. Во-первых, это долгий судебный процесс, и даже если они его выиграют, то фирма будет выплачивать годами понемногу. Во-вторых, если сейчас фирма отдаст ту сумму, которую семья год назад заплатила, то теперь за те деньги нельзя будет купить даже однокомнатную квартиру.
Глава семьи Алексей - пастор евангельской церкви и президент общественной организации - периодически выступает в местной печати. Его жена Виктория работает в системе соцобеспечения. Детям 10, 9 и 8 лет. Ждут четвертого - ведь христиане рады всякому дитяти. А любая другая семья призадумалась бы: ведь теперь они в любой момент могут оказаться на улице и стать просто бомжами.
«В поликлинику пустили без прописки - договорились, в начальную школу тоже. Но старшему идти в лицей, а в лицей без прописки не возьмут. Медицинские полисы считаются недействительными, новых нам не дают. Да есть еще и много других проблем, связанных с отсутствием регистрации, - говорит Виктория. - Ведь в нашей стране без постоянной прописки невозможно. И женская консультация отказалась ставить меня на учет. Не знаю, что будем делать, когда малыш родится».
Чиновная спайка
В пресс-службе городской управы многочисленные сотрудники отвечали, что они не в курсе дела, и отказались соединять с главой управы Борисом Скрынниковым. Глава информационно-аналитического отдела управы Алла Холденко сообщила, что тоже не владеет информацией, что она не имеет права запрашивать документы, что администрация здесь ни при чем, а «жертвы мошенничества» должны обращаться в суд. Глава комитета по управлению жилфондом Александр Касьянов заверил, что впервые слышит о ситуации. Он удивился, что обращение в управление ФРС от 1 июня 2006 года подписал его заместитель С. Михалев, и порекомендовал спецкору «Газеты» обращаться к директору департамента муниципальной собственности Александру Кучину или в письменной форме в городскую администрацию.
Официальное письмо главе управы городского округа города Воронежа Борису Скрынникову было направлено 4 июля. Ответ пришел - от и.о. председателя комитета опеки, попечительства и организации работы с молодежью Н.И. Концовой. Она сообщает, что в комитете рассмотрено письмо из редакции. `Поскольку в данном случае, - пишет Концова, - права и интересы несовершеннолетних в соответствии с Семейным кодексом представляют и защищают родители (супруги Шиповские), запрос по изложенным в письме фактам был направлен в комитет по управлению жилищным фондом. Копию предоставленного ответа направляем в ваш адрес`.
Что же в ответе жилищного комитета?
И.о. заместителя его председателя С.А. Михалев сообщает, что квартира является муниципальной собственностью. А документы о ее приватизации по результатам экспертизы в рамках уголовного дела признаны недействительными, подпись председателя комитета по управлению жилищным фондом Касьянова А.Н., а также печати документа - поддельные.
Итог: урегулирование этой ситуации возможно исключительно в судебном порядке.
В ответе С.А. Михалева есть примечательная фраза: `Администрация... восстановить права семьи Шиповских... не имеет возможности, поскольку... администрация... права Шиповских не нарушала и... сама является потерпевшей стороной. В компетенцию администрации... не входит защита... прав граждан`.
Шиповские еще в декабре 2006 года написали письмо мэру города Борису Скрынникову. Ответа они не получили до сих пор. В январе они предприняли попытку прийти на прием к мэру. Однако ни мэр, ни его заместители, ни Кучин их не приняли. Их принял тот самый С. Михалев. Круг замкнулся.
Вот так государство в лице громадной армии чиновников оставляет многодетную семью без недвижимости, денег, гарантий и надежд. Для чиновника эти люди - жертвы мошенничества, не более. Чиновник по определению не в состоянии проанализировать ситуацию, даже если он работает в информационно-аналитическом отделе. Чиновник не способен уловить, что мошенничество исходит от чиновника же, то есть со стороны государства.
Эта конкретная семья ничего у государства не просила, кроме всего-навсего регистрации купли-продажи их жилья - того немногого, с чем государство обязано справляться, коль скоро оно существует на наши с вами деньги.
Государство обобрало эту семью. И считает, что виноватых нет.
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ: О ТОМ, КАК КУЛЬТУРНОЕ ДОСТОЯНИЕ ОКАЗЫВАЕТСЯ НЕНУЖНЫМ ГОСУДАРСТВУ
Субботним утром 16 июня жители дома в Гранатном переулке в центре Москвы с изумлением наблюдали, как из мастерской покойного скульптора Давида Народицкого неизвестные выносят скульптуры и картины и грузят их в машину. `Рабочие говорили, что везут на аукцион, - рассказывает один из жильцов. - Мы пытались от них добиться, кто всем распоряжается, по какому праву, но они не знают`.
Грех обидеть вдову
Жители бросились звонить Инессе Народицкой, вдове скульптора, и ее сыну Михаилу, тоже скульптору. Ведь еще 14 марта весь дом узнал, что вдова и сын не смогли попасть к себе домой: неизвестные люди установили железную дверь. С тех пор Народицкие живут у знакомых и пытаются по суду вернуться к себе в мастерскую.
Когда вдова и сын приехали, уже шла погрузка второго грузовика. Михаил поставил машину поперек выезда из двора, чтобы заблокировать хотя бы второй грузовик. В дом их не пускали. А чтобы убрать машину с дороги, рабочие вызвали эвакуатор.
Подошел милиционер Матвей Бояркин, участковый ОВД «Пресня». Жители засыпали его вопросами, почему он бездействует. Он ответил, что не имеет права вмешаться, так как `владелец квартиры написал с утра заявление, что обнаружил в своей квартире чужие вещи и вывозит их`.
Тот, кого власть в лице милиционера именовала владельцем квартиры, стоял рядом. Звали его Евгений Хапешис. Адвокат Олег Алешков возразил милиционеру, что вещи не чужие: вот хозяева. На что Бояркин сказал: «А вот вы и докажите, что это ваши вещи». Народ инстинктивно прижал к себе свои сумки.
Адвокат Алешков пояснил: «В законе существуют пробелы, этим пользуются. Но милиция буквально поняла пожелания президента, чтобы МВД не ввязывалось в хозяйственные споры. И милиция больше не вмешивается ни во что - ни в отношении граждан, ни в отношении достояния искусства, ни в отношении личных вещей. Но какие же это хозяйствующие субъекты?»
Непохожая на хозяйствующего субъекта Инесса Народицкая перебирала бумаги своего владения. В них нотариальным языком рассказана длинная история, подтверждающая право вдовы на мастерскую своего покойного мужа, в которой она и ее сын прожили всю жизнь.
«Участковый утром сказал, что он присутствовал при описи вещей, а теперь он почему-то говорит, что он не присутствовал. - Инесса Народицкая с трудом свыкалась с новой реальностью, в которой ее не только не пускают в дом, но и лишают всех вещей. - Там было все, что у меня есть. Ну просто все, что создал мой муж. Я уж не говорю о работах сына».
Худенькая вдова скульптора с идеально прямой спиной отважно и испепеляюще глянула на Хапешиса: `Там были вообще-то деньги, кольца, книги`. Но Хапешис не растаял как дым, не испепелился, не устыдился и не упал ниц от раскаяния. Короче, он не спешил искать деньги вдовы. Евгений Хапешис сообщил, что у него имеется прописка в этой квартире, где он нашел чужие вещи. Но паспорт не показал. И почему-то записывал свои слова на магнитофон.
Там стояли еще другие журналисты с камерами и блокнотами. В каком-то оцепенении все - журналисты, друзья, соседи, старички, старушки, дамы с собачками - умоляли Хапешиса сказать хотя бы, куда увезли скульптуры и что с ними собираются делать. Но Хапешис не говорил.
Шли часы. Люди начали уставать. Эвакуатор уехал, отказавшись против воли водителя переставлять машину. Михаил Народицкий попытался зайти в мастерскую. Его оттуда вытолкали дюжие молодцы. Но он успел увидеть, что никаких скульптур уже нет. Михаил Народицкий сел в свою старую «девятку» и уехал вместе с матерью.
Уехал в неизвестном направлении и грузовик с работами его отца и с его собственными работами. На прощание Инесса Народицкая, которую я пыталась вывести из оцепенения вопросами, показала мне старенький альбомчик с фотографиями работ своего мужа, чудом у нее оставшийся.
Какое культурное достояние считается «найденными чужими вещами» Работы Давида Народицкого: портреты артистов Плятта, Плисецкой, Алисии Алонсо, Ульянова, Раневской, Райкина, Папанова; авиаконструкторов Ильюшина и Новожилова; нейрохирурга Коновалова. Работы Михаила Народицкого: портреты драматурга Михаила Шатрова, нобелевского лауреата Александра Прохорова, артиста Этуша. `Это вся наша жизнь. Все, что от нее осталось, - вдова улыбнулась. - Смотрите, это я сто лет назад. К кому я обращалась? Ну ко всем. К друзьям-скульпторам, но они все уже старики. К чиновникам, к адвокатам. Кучерена все время на массаже. Мирзоев все время занят. Когда они узнают, кто против нас ведет дело, то отступают, поскольку эти люди специализируются на отъеме недвижимости. Я даже в ФСБ позвонила от отчаяния. Там мне сказали, что они занимаются только терроризмом. А так как это не террор, а просто разборки между гражданами, то они нас защитить не могут`.
Она рассказала мне, что «Хапешис просто действует в интересах адвоката Бориса Абрамовича Кузнецова». Через некоторое время имя Кузнецова прогремело, когда он изъял из дела своего подзащитного документы и скрылся за границей от следствия и суда, объявив, что обладает большим компроматом на ФСБ.
Отъезд Кузнецова не остановил Хапешиса. Напротив, пока он пытается завести на Михаила Народицкого уголовное дело. Якобы 14 марта сын и вдова не только ломились в свой дом незаконно, но еще и удерживали там заложника. Местный участковый поначалу отказался заводить дело. Но Пресненская прокуратура настояла. И дело заведено.
Вот так посреди Москвы при свидетелях вас не только выкидывают из дома, лишают всего имущества, но еще и обвиняют в уголовщине. Гоголь с его унтер-офицерской вдовой, которая выпорола сама себя, - это просто образец справедливости по сравнению с нынешним замысловатым беззаконием.
Жизнь на системе доверия
Я позвонила в Нью-Йорк другу Давида Народицкого скульптору Моисею Альтшулеру. Ему 85 лет, он ветеран Великой Отечественной войны, в США уехал в 1988 году. Он выслушал рассказ о том, как работы его друга-скульптора под предлогом очистки квартиры от `обнаруженных чужих вещей` вышвырнули из мастерской, а вдову и сына изгнали из родных стен.
И сказал мне с горечью: `Давид - выдающийся скульптор- портретист. Талант его мог бы быть славой своей страны. В других странах работы мастеров охраняются государством как достояние народа. В других странах родные мастеров окружены почетом. Вывоз работ - это вандализм. И мне больно все это слышать. И горько от бессилия`.
`Вы, наверное, совсем не понимаете, что при социализме мы жили, строя отношения на других основах, - мастер помолчал, вспоминая, а я не стала огорчать художника, что социализмом у нас теперь пугают детей. - Мы, четверо друзей, работали в этой мастерской, мы существовали как товарищи, на системе доверия. У этой мастерской в рамках социалистической законности история ясная. А в рамках сегодняшней российской системы - история запутанная. Этим и пользуются захватчики, рейдеры. Вы знаете, кто это такие?`
Я рассказала ему, что у нас люди уже взывают о помощи от этой напасти с уличных плакатов. Он рассказал мне историю мастерской. В двух словах она такова. До революции это был каретный сарай. В 1934 году скульптор Исаак Менделевич получил его под мастерскую по личному распоряжению Михаила Калинина и за собственные деньги надстроил. В 1956 году Давид Народицкий и трое его друзей пришли к вдове скульптора Анне Менделевич и договорились с ней, что она их пустит в мастерскую, которую они у нее выкупили. В одной части мастерской они работали, в другой части, на третьем этаже, по договоренности доживала свой век вдова. Вдова попросила, чтобы от имени всех с ней вел дела кто-то один. Альтшулер взял эти тяготы на себя, на него и оформили мастерскую.
В 1968 году Менделевич умерла. Еще год там доживала ее сестра. По прошествии времени двое из четверых скульпторов получили отдельные мастерские, а Народицкий и Альтшулер остались на Гранатном (тогда - улица Щусева). `Мы провели мысленную черту по полу: это и была граница нашей мастерской`, - сказал скульптор.
Уезжая в США, Альтшулер с Народицким пошли в Краснопресненский народный суд, где вся история получила закрепление на бумаге, а мастерская окончательно была передана Народицкому. Копии этих документов есть у Альтшулера. Моисей полагал, что у Давида все будет хорошо. Все и было хорошо, пока Давид был жив.
Но теперь, как выяснил Альтшулер, заверенные в суде планы мастерской с государственных документов просто исчезли. А владельцем всего здания является Евгений Хапешис. Само здание каким-то чудодейственным образом превратилось из объекта нежилого фонда в жилой. И Хапешис, по его заверениям, там даже прописан, хотя никто из предыдущих обитателей в мастерской не мог прописаться ни под каким видом.
Моисей Альтшулер не представляет, что можно сделать в условиях, когда ловкие люди заходят в любые госучреждения, а культурные ценности увозят под видом бесхозного мусора.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ: О ТОМ, КАК СУД ОКАЗАЛСЯ БЕССИЛЕН ПРОТИВ ЧЕРТОВЩИНЫ
Александр Морозов живет в знаменитом московском «булгаковском» доме на Садовом кольце 40 лет. С 2000 года жильцы выбрали его старшим по дому - после того как в течение 15 лет он успешно возглавлял оборону их общей крепости в самом центре Москвы. Вот что он рассказал.
Опыт выживания без власти и вопреки ей
«В 1985 году дом решили расселить, - рассказывает Александр. - В одной его части через год случился пожар. Оставшихся жильцов переселили в уцелевший корпус и забыли о них. Отключили отопление, воду, канализацию, электричество и перестали обслуживать».
Жители встретили в блокадных условиях новый 1987 год, объединились, починили трубы и проводку и начали писать письма. Все же на дворе стояла «гласность». Но толку от нее жильцы дома на Садовой не ощутили. «В 1992 году дом был признан памятником истории и культуры и принят на госохрану. В том же году Союз кинематографистов выиграл конкурс на превращение дома в своего рода Булгаков-ленд. Но реконструкция не началась, а свободная площадь была просто сдана под офисы, - говорит Морозов. - В 1995 году правительство Москвы подписало с ЗАО «Большая Садовая, 10» контракт на восстановление дома. Но ничего, кроме сдачи жилья в аренду, ЗАО не делало. Этот контракт был расторгнут по иску столичного правительства Арбитражным судом Москвы в 2000 году. После чего префект Дегтев включил дом в программу реконструкции».
Тем временем еще в 1997 году сами жители создали ремонтную бригаду и стали поддерживать в рабочем состоянии коммуникации. В 2000 году жители же создали благотворительный Фонд спасения дома Булгакова. «Этот фонд в течение года заменил в половине дома все коммуникации», - рассказывает Морозов.
Примерно этого сейчас Лужков добивается от москвичей: чтобы те сами содержали свои дома. Мэр мог бы наградить обитателей дома Булгакова почетной грамотой за внедрение почина. Но не награждает. Более того, префект Геннадий Дегтев запретил проведение всех работ и объявил деятельность жителей по ремонту своего дома незаконной.
Порча квартирным вопросом
В 2005 году жители узнали о том, что неизвестные лица еще два года назад создали в доме товарищество собственников жилья (ТСЖ). «В это ТСЖ не вошел ни один житель ни одной квартиры! - говорит Александр Морозов. - Но в него вошли люди, которые в подвале организовали культурный центр Булгакова. Это интересный клуб: они устраивают балы сатаны, а в остальное время покушаются на квартиры, переводят их в нежилой фонд.
В квартире 17 жил с 1989 года Байрам Салаев. 7 июля 2005 года у него вырезали дверь, его избили, ограбили, а квартира оказалась оформлена на братьев Москалевых, которые работали охранниками в клубе Булгакова. А соседняя квартира 14 площадью 148 кв. м оказалась оформлена в собственность директора культурного центра Голубева за $30 тысяч, а точнее, за 890 тысяч рублей. По этому поводу идет судебное разбирательство», - Морозов знает историю каждой квартиры.
Знание это дорого ему обошлось. 15 апреля 2006 года во дворе дома на него напали неизвестные и проломили ему основание черепа. Последнее, что видел Морозов, как трое с битами вышли из двери булгаковского центра. После удара он оказался в реанимации.
Он выжил, пролежав в трех больницах и став инвалидом. Угрозы продолжаются. На его жену Елену тоже нападали несколько раз - 49 дней на больничном, травма позвоночника.
Морозов демонстрирует паспорт: у него регистрация есть. А вот из домовой книги его время от времени выписывают. Потом восстанавливают по суду. Однажды Пресненский суд постановил так: выселить нельзя.
Опыт газовой атаки
Семья Абалакиных въехала в дом в 1985 году - отец семейства, участковый милиционер, получил жилье по закону. «В 2001 году деятели из ГУП «Ликом-центр», московской конторы по ликвидации коммуналок, подали исковое заявление о выселении нас и выиграли все инстанции. Но Верховный суд отменил все решения судов 15 августа 2006 года», - рассказывает Ирина Абалакина.
Однако это ровно ничего не изменило в судьбе этой семьи. «В 2004 году я была в роддоме, старший сын - дома, к нему вламываются неизвестные, человек 40, выгнали сына на улицу, вынесли все имущество, погрузили на машины и увезли в неизвестном направлении. В том числе и мою диссертацию по медицине. Так я ее и не могу защитить», - Ирина, врач и мать троих детей, оставшаяся без имущества и квартиры, вынуждена ходить по судам.
«Замгенпрокурора Савченко в 2005 году возбудил уголовное дело о поиске имущества. Но ничего не нашли до сих пор. Главный судебный пристав России Винниченко установил, что все действия судебных приставов были незаконны. Четыре решения Пресненского суда - все в нашу пользу. Но мы не можем вернуться домой! В нашей квартире кто только не располагается, квартиру сдают. А нас просто вышвыривают с порога». - Скоро уже год как Ирина не может вернуться к себе домой.
«22 декабря 2006 года в девять утра в дверь к нам стали ломиться милиционеры во главе с участковым майором, тогда - капитаном, Игорем Николаевичем Дюжевым`, - говорит Ирина. Она не сразу поняла, что происходит, позвонила соседям, те вызвали журналистов: `В 12 утра появился газ - нас просто начали травить газом, стали вырезать дверь черного хода. Ведь они знали, что у меня маленькие дети! Штурм шел до шести вечера - молодцы в противогазах, при полном бездействии милиционеров, не стесняясь журналистов, вломились в квартиру`.
Теперь в ее квартире находится ТСЖ, то самое.
Хотел ли Булгаков такой славы?
С конца 1980-х годов к «нехорошей квартире», где располагался «Промтехмонтаж», проторили дорогу почитатели романа, началось массовое круглосуточное паломничество. Они рисовали Христа, Пилата, чертей и ангелов на стенах, курили, пили, кололись, читали стихи, хохотали. В те блаженные времена все было ясно: молодежь выступает против затхлого мирка советских шариковых.
С 1997 года на первом этаже дома заработал культурный центр, созданный жителями. «50 великих имен связаны с этим домом - весь Серебряный век. В этом доме был создан «Бубновый валет», Есенин здесь познакомился с Айседорой Дункан. Кто только не бывал: Кончаловский, Лентулов, Фальк, Шершеневич, Качалов, весь театр Вахтангова. Это был крупнейший культурный центр того времени, - вспоминает Морозов. - Такого второго дома в Москве нет. Мы не ограничились только Михаилом Афанасьевичем. Власти нас тогда поддержали, но содержали центр мы сами, сами формировали архив».
24 февраля 2004 года помещение со всем имуществом отобрали. В `операции` принимал участие нынешний директор центра «Дом Булгакова» Николай Голубев - на акте осмотра помещения с перечнем имущества стоит его подпись. Все копии документов - в архиве Морозова. Теперь здесь расположился частный культурный центр «Дом Булгакова».
«Квартиры 39, 49, 51 переведены в нежилой фонд по подложным документам, они используются под офисы Голубевым, Опанасенко и братьями Москалевыми - все они имеют непосредственное отношение к культурному центру», - говорит Морозов.
В самой «нехорошей квартире» № 50 теперь обосновался Фонд Булгакова Мариэтты Чудаковой. Это прямо напротив квартиры Абалакиных, на одной площадке. Музей зарегистрирован недавно, является государственным.
Встречает на пороге посетителей Валентина Дименко. Несколько лет назад она привезла собственную коллекцию вещей Булгакова, передала ее Литературному музею. Сейчас она мечтает открыть экспозицию здесь, с любовью показывает то, что уже сделано. Приглашает на спектакли Золотухина и его труппы. Центр, по ее словам, государственному музею конкуренцию в будущем вряд ли составит. А деятельность его хозяев по захвату квартир, считает Дименко, известна всем обитателям дома и секрета не составляет. У музея есть сайт, программа и большие планы.
«В квартиру 34, где действительно около года жил Булгаков, в 1925 году въехала семья архитекторов Чурилиных и постаралась сохранить все, как было, - рассказывает Морозов. - Музейщики просили дом на Большой Пироговской, где реально жил писатель. Но пока перемен нет».
У культурного центра тоже есть сайт, пресс-секретарь, форум и множество программ - выставочных, концертных и экскурсионных. Здесь даже проводятся дискуссии. Культурный центр украшен работами Рукавишникова, сам музей - три комнаты и кафе. Здесь несколько мониторов с фильмами и фотографиями эпохи, довольно милые экскурсоводы, которые и не подозревают об иной стороне деятельности своего начальства, а целиком погружены в планы новых экскурсионных маршрутов.
О центре зимой на «Дарьял ТВ» вышла передача «Территория призраков», в которой ведьмы, колдуны и медиумы охотно делились своим опытом. Записи у Морозова есть. «С 7 на 8 июля они ежегодно устраивают факельное шоу, тысяча человек ревут, скачут на Патриаршие пруды, шаманят. Вся их деятельность - ночами, днем никого нет, а по ночам - вой и пьянки, - говорит Морозов. - Вот такой у нас доморощенный сатанизм».
Экскурсоводы, разумеется, свое увлечение булгаковскими образами сатанизмом не считают и за дела начальства не отвечают. Они убеждены, что многие люди с удовольствием играют в героев романа, как толкиенисты, только без оружия и «совершенно мирно». На сайте культурного центра размещен текст, обвиняющий Морозова в том, что это он нападает на культурный центр. Автор текста - исполнительный директор Роман Ерыкалов - утверждает, что 22 декабря 2006 года происходили совершенно не те события, о которых рассказывают Ирина Абалакина, Александр Морозов и еще несколько жителей дома, с кем удалось поговорить.
По мнению Ерыкалова, это Александр Морозов (уже инвалид) с применением газа и воды напал на центр, ругался матом и повредил экспозицию. Достаточно пройти по подъездам дома, чтобы убедиться, что дело ТСЖ идет полным ходом. А жители обивают пороги судов. Вот такие окопные войны вынуждены вести жители в центре Москвы.
Подведем итог рассказанным историям. Люди бессильны в своей одиночной борьбе. Сообща они кое-что могут. Но ни суд, ни власть не способны защищать нас и не гарантируют нам ни жизни, ни имущества, ни жилища.
