– Роснедвижимости, а также Росрегистрации и Роскартографии больше не будет. Все эти структуры указом Президента РФ с 1 октября упраздняются, а их функции передаются вновь созданному Федеральному агентству по управлению государственным имуществом (ФАУГИ). Как вы считаете, Михаил Яковлевич, это правильный шаг?
– Сокращение звеньев управления — вещь необходимая. Более того, Росрегистрация и Роснедвижимость сливаются в единую структуру не просто так, по прихоти власть предержащих, а в рамках закона о кадастровом учете. Необходим единый центр, где будут учтены как описания недвижимости, так и права на нее.
Де-факто эта реорганизация стартовала еще в начале года. Теперь определен срок, к которому она должна быть завершена, и это, безусловно, момент положительный, потому что теперь чиновники не смогут до бесконечности растягивать процесс слияния. Управляющий пинок хорошо действует на подчиненных.
– А ведь они растягивают, используя любую возможность…
– Безусловно. Систему лихорадит, и здорово лихорадит. Возникают проблемы с регистрацией прав на недвижимое имущество, дачная амнистия буксует. Я вот сам от этого пострадал.
– Каким же образом?
– Полгода назад занялся перерегистрацией своих прав на земельный участок и загородный дом. Процесс это долгий, связан с частыми поездками в область, а я по роду занятий себе этого позволить не могу. Поэтому нанял специалистов — и вот они-то мне и рассказали, что с 1 марта, то есть с момента вступления в силу закона о кадастровом учете, Роснедвижимость фактически приказала долго жить…
– Фигурально выражаясь, перекрыли сонную артерию рынка. И что же теперь делать?
– Мне недавно один за другим звонили президенты местных ассоциаций и задавали тот же вопрос. Я предложил запросить у Лужкова разрешение на проведение общественной акции — и вывести людей с плакатами на демонстрацию.
– А что это даст?
– Видите ли, чиновники очень болезненно относятся к публичности, им надо, чтобы все было тихо-тихо… Поэтому, я думаю, что в данном случае это сработает.
– Если у этих ведомств есть ресурс, достаточный для того, чтобы работа продолжалась в обычном режиме, почему же они его не используют? Ведь ясно, что тем самым создаются новые проблемы, новые очереди, которым еще долго не рассосаться…
– Я скажу так: у этих ведомств сейчас те же проблемы, которые бывают у любого подростка, чей организм еще не до конца развился. То одно мешает, то другое, шея слишком длинная, плечи еще узкие, а кулаки уже огромные — и все неудобно…
Я не люблю чиновников, но сейчас готов подтвердить, что проблем у них прорва. Им нужно выработать огромное количество процедур, а кроме того, ликвидировать все изъяны ранее существовавших систем.
– Каких, например?
– Вот, скажем, перемены адресов. То поменяется название улицы, то сменится целиком нумерация домов, то отнесут район к другому муниципальному образованию. Для учета эта чехарда — страшное дело. С введением единого кадастра все перестанет иметь значение. Ведь у объекта всегда будет постоянный номер в кадастре.
– И вот улицу переименовали, а кадастровый номер остался прежний?
– Именно. И я предполагаю, что в ближайшие годы у нас изменится вся система права в сфере недвижимости.
– И что же станет во главу угла?
– Право собственности на землю. Ведь оно и есть самое главное. Возьмем для примера право собственности на квартиру в многоэтажном доме. Ваша квартира? Вроде бы да, вот договор купли-продажи. А ну как муниципалитет вознамерится проложить на этом месте новую магистраль?
– Да, но ведь земля под домом…
– …в большинстве случаев арендованная! Поэтому, выходит, право ваше несколько… м-м-м… воздушно и не имеет под собой реальной основы.
– Поневоле вспоминается отец Скарлетт О‘Хара, который говорил: «Земля — это единственное, что имеет ценность».
– Это справедливо и для юридической стороны вопроса: любое право собственности на объект недвижимости должно, образно говоря, твердо стоять на земле.
Информационно-аналитическое издание о рынке недвижимости
